Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери - Страница 107

К оглавлению

107
О рассказе «Земля (сувенирная лавка)»

В данном случае меня вдохновил рассказ Рэя Брэдбери «Будет ласковый дождь». В нем говорится о полностью автоматизированном доме, который продолжает работать согласно установленному распорядку, хотя людей, живших в нем раньше, уже нет в живых. Мне понравилась эта идея: рассказать о людях через их технологии. Мы легко можем представить себе, как проходил день семьи, жившей в том доме: просыпаемся утром, встаем, быстро в душ, вниз по лестнице — в кухню, к овсянке и тостам, родителям — кофе, а потом — на работу и в школу. Наши технологии нас переживут (если только мы не превратимся в киборгов, но в таком случае, как я понимаю, мы сами станем нашей технологией), и археологи будущего напишут обширные монографии об обнаруженных предметах материальной культуры, которые останутся после нас. В своем рассказе я попытался представить, как могли бы восприниматься предметы нашей теперешней материальной культуры с точки зрения стороннего наблюдателя. Это вроде археологии в реальном времени или, если угодно, аутоантропологии. Придуманные мною товары, конечно, карикатурны, но не так, чтобы очень. Посещая торговые центры и сувенирные лавки в парках развлечений, я каждый раз поражаюсь: сколь искусны мы, люди, в коммерциализации всего, чего можно, и каждый раз задаюсь вопросом, как такая продукция нашей культуры будет восприниматься потомками лет через двести-триста. Пытаясь придумать дурацкие и смешные товары для этой истории, я вдруг поймал себя на мысли (и далеко не впервые), каким проницательным и прозорливым оказался мистер Брэдбери: ведь он придумал телевизоры во всю стену в «451° по Фаренгейту» почти шестьдесят лет назад (!), а сегодня мы можем зайти в любой более или менее приличный магазин электроники и приобрести плоскоэкранный настенный телевизор с диагональю 52 дюйма за какие-то пять или шесть сотен долларов.

...

Папа Хейли
(Джулия Келлер)

Девочкам — Хейли и Шэрон — строго-настрого запретили играть в подвале. Папа Хейли, Эд Уэстин, сказал об этом с несвойственной ему строгостью: «Дети, никогда, никогда, — проговорил он с нажимом и очень серьезно, давая понять, что дело нешуточное, — никогда не играйте в подвале. Вам ясно?» Обычно он был смешным и веселым, почти как клоун, из тех «уморительных пап», которыми Шэрон всегда про себя восхищалась, — ее собственный папа, Ларри Лайнарт, был человеком угрюмым, унылым, вечно всем недовольным, словно внутри у него поселилась какая-то тайная неприязнь ко всем и вся, которую он лелеял, и холил, и постоянно прикасался к ней мыслями, как ты всегда прикасаешься больным пальцем ко всему, до чего получается дотянуться, — но насчет игр в подвале папа Хейли совсем не шутил. Он был тверд и непреклонен. Почти пугающе непреклонен.

— Вам все понятно, девчонки?

Они кивнули. Не одновременно: Хейли кивнула первой — в конце концов, это был ее дом и ее папа, — а Шэрон за ней повторила.

— Стало быть, всем все понятно, — подвел итог Эд Уэстин.

Его лицо оставалось серьезным. Он не улыбался, что было совсем необычно; он улыбался так часто, что в уголках его рта пролегли глубокие, уже не проходящие морщинки. В эти мгновения папа Хейли напоминал Шэрон ее отца — жесткого, мрачного человека, — хотя Шэрон понимала, что мистер Уэстин просто переживает за их безопасность, так что его можно было понять и простить. Тем более все остальное время папа Хейли был совсем не таким, как папа Шэрон — во всем, вплоть до внешнего вида. Эд Уэстин не отличался высоким ростом и был слегка полноват. Девочки это не раз обсуждали, но не обидно, а просто как факт. Ларри Лайнарт был высоким и стройным, с узкой талией и широченными плечами. Темные деловые костюмы сидели на нем как влитые. Словно вторая кожа.

Шэрон часто задумывалась о том, что все должно быть наоборот. Эд Уэстин должен быть стройным и крепким, потому что работает руками, на свежем воздухе. Мистер Уэстин — электрик в строительной фирме братьев Козейд. Ларри Лайнарт целыми днями сидит за столом у себя в кабинете; он юрист, владелец адвокатской конторы, расположенной в центре города. Однако, как Шэрон сразу же сказала Хейли, ее папа не занимается интересными делами об убийствах и похищениях детей. Он занимается слиянием корпораций, передачами в собственность недвижимого имущества и всем в таком роде. Неудивительно, что он все время такой мрачный. У него скучная работа, и одеваться приходится тоже скучно. Костюм, галстук, белая рубашка, кожаные туфли. А папа Хейли ходит в джинсах, фланелевой рубашке, ботинках и бейсболке.

Этой осенью Шэрон и Хейли исполнилось по восемь лет. Они стали лучшими подругами совсем недавно. Дружба — серьезная штука с четкими, неумолимыми правилами. У каждого есть один, и только один, лучший друг или подруга, и ты везде и всегда ходишь с ним или с ней: на переменках, в школьной столовой, во дворе после уроков — где бы то ни было.

Шэрон всегда хотелось дружить с Хейли Уэстин, но до недавнего времени это было никак невозможно. У Хейли уже была лучшая подруга — худенькая тихая девочка по имени Саманта Боллинджер, а у Шэрон вместо лучшей подруги был лучший друг, Грег Пью. Вообще-то правило для лучших друзей непреложно: девочки дружат с девочками, мальчики — с мальчиками. Но родители Грега жили по соседству с родителями Шэрон еще до того, как Шэрон и Грег появились на свет, и Шерон и Грег знали друг друга с младенчества и играли вместе всю жизнь, так что для них вроде как сделали исключение. Они с Грегом пробыли лучшими друзьями весь первый и второй класс — и какую-то часть третьего.

107