Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери - Страница 26

К оглавлению

26
...

Кот на ужасном диване
(Ли Мартин)

Я действительно купил его в подпитии, так что мне не на кого свалить свои вину, недостаток вкуса, полное непонимание текстильной эстетики и колористики, а также пропорций, необходимых для — как называет его моя жена Вонни — дома-целителя. Она вычитала это в какой-то книжке, той самой, что побудила ее использовать ароматерапию, свет, фэн-шуй, цветовые сочетания и природные материалы для создания обстановки, в которой мы с ней ощутим связь с землей, воздухом и друг с другом. Это был наш последний шанс, хотя мы об этом, конечно, еще не знали. Мы только замечали, что стали забывать, что именно нас связывало — я уже не был уверен, что связь эта вообще осталась, — но по-прежнему не пытались поговорить друг с другом и найти выход.

— Дом-целитель — счастливый дом, — сказала как-то Вонни, и я согласился, что попробовать стоит.

Потом у нас поселился Генри, и все полетело в тартарары. Генри появился у наших дверей в конце октября, как раз когда похолодало и в воздухе повеяло зимой. Длинный, тощий полосатый котяра с рваным ухом, подволакивающий лапу, с наглой ухмылкой на морде — клянусь, я сам не знал, что коты могут ухмыляться, — но с самым жалобным на свете мявом. От его скрипучих рулад сердце Вонни сразу растаяло.

— Бедняга, — спросила она, — ты откуда? У тебя есть дом?

Она погладила кота, а тот, хвост торчком, принялся нарезать восьмерки вокруг ее ног. Я в этот момент был внутри, наблюдая за происходящим из-за затянутой сеткой наружной двери. Едва я ее приоткрыл, чтобы выйти на крыльцо, кот воспользовался моментом, метнулся в щель — и вуаля, он внутри.

— Э! — крикнул я, но было уже поздно.

Он уже свернулся клубком на кресле у окна, прямо на подушках с наволочками из ткани рами, которые Вонни только утром купила в «Икее». Секунда — и кот уже спит. Мы с Вонни смотрели на него снаружи через окно, и по ее взгляду я понял, что никакие слова не убедят ее, что приютить это корноухое, хромое, наглое бродячее существо — не самая лучшая мысль.

— Ой, — услышал я ее вдох. Она взяла меня за руку, и это был один из тех редких случаев за год — да, за целый год, — когда мы вообще касались друг друга.

— Лекс, — сказала она. — Дорогой, он выглядит таким безмятежным.

И я понял, что этот блохастый помоечный плут, которого вскоре нарекут «Принц Генри Бу-Бу-Ка-Чу», сделал правильную ставку и сорвал джекпот.

«Он искал нас, — сказала Вонни вечером, когда кот уютно устроился в нашей кровати, растянувшись между нами так, что его когти упирались мне в спину. — Он нашел свой дом».

Впрочем, я рассказывал вам про диван. Я купил его вечером, после того как принял на грудь в «Ржавом ведре». Выпил больше, чем стоило, потому что это было легче, чем возвращаться домой к Вонни. В чем проблема? Не думаю, что можно просто ткнуть пальцем в то или это; скорее тут целый набор причин, одна из которых — время и его воздействие на любовь. Мы были вместе с восемнадцати лет, и где-то по пути страсть ушла, оставив каждого лицом к лицу с теми, кем мы были на самом деле — я имею в виду нашу внутреннюю сущность, — и нам с Вонни, возможно, открылось, что не больно-то мы друг другу и нравимся. Просто не совпадаем. Это лучшее объяснение, которое мне удалось придумать на сегодняшний день. Люди не только влюбляются, но и разлюбляются. Я не хотел, чтобы это случилось у нас с Вонни, вряд ли и она этого желала, но так произошло, и возможно — возможно! — началом конца стал вечер, когда я забрел в магазин мебельных распродаж, заметив в витрине тот самый диван.

В магазине ко мне подскочила симпатичная продавщица со слишком близко посаженными глазами и спросила, что я ищу.

Боже, ну и вопросики! Нельзя же так с порога. Девушка была приятная и улыбчивая, с ямочками на щеках, она так хотела подобрать для меня что-нибудь подходящее, что я чуть не сказал ей правду. Я чуть не произнес: «Пожалуйста, помогите мне найти свой путь».

Но вместо этого я сказал, что обратил внимание на диван.

— Вон тот. — Я указал на диван цвета спелой пшеницы, с высокой спинкой, украшенный шотландкой из коричневых и зеленых линий и драпировкой со встречными складками.

— Тот, у которого драпировка со встречными складками, — сказал я, и улыбка девушки стала шире.

— О, разбираетесь в материалах, сразу видно. — Она подмигнула мне одним из своих слишком близко сидящих глаз. — С вами нужно держать ухо востро.

Магазин скоро закрывался, покупателей почти не было. Где-то в глубине играло радио, биг-бэнд сороковых. В те времена, если верить фильмам, мужчины и женщины еще верили в любовь. Я оглянулся на витрину и увидел, что за время, проведенное в магазине, сумерки сгустились в полную темноту. Так бывает. Вообще-то это происходит каждый день. В мгновение ока.

— Очарован, озабочен, околдован, — сказал я и, заметив удивление на лице девушки, добавил: — Песня так называется.

А потом я начал подпевать. Я снова был диким, восторженным и так далее.

Мое пение оказалось слишком громким для пустого магазина — и с выпивкой я перебрал, — поэтому улыбка девушки-продавщицы сменилась тревогой, словно она решила, будто я могу схватить ее и швырнуть на тот самый диван, который я уже решил купить, так, без причины, просто чтобы ее порадовать.

Она обернулась, видимо, в надежде, что рядом есть кто-то из сотрудников и ей не придется оставаться со мной наедине.

Поняв, что напугал такую милую девушку, я совсем расстроился и сказал:

— Беру. Диван. Именно то, что я искал.

26